Место действия: Центр городской культуры, 1 июня 2017 года, фестиваль «Мосты».
Константин Сулимов
(ведущий):
— Чему должны служить историки? Истине, государству, цеху, обществу, личной выгоде?
Максим Черепанов
(инициатор дискуссии, для затравки):
— Как историку не стать солдатом идеологической войны? Кто имеет право рассуждать на исторические темы? Кто будет решать, кто имеет право рассуждать? (Свобода слова!?).
Павел Гнилорыбов
(московский краснобай):
— Юбилей России. О памятниках белогвардейцам. Путин, Колчак, Солженицын. (Куда он клонит?) Неоднозначное отношение государства и общества к белогвардейцам, красным и гражданской войне. Скоро появится мемориальной канон официальной памяти. Будем посмотреть.
Иван Рябухин
(острослов юмористической направленности):
— Вопрос студентам — назовите выдающихся правителей России. Ответ — Владимир I, Иван IV, Петр I, Владимир Ленин. Московское царство. Подготовка к зачету без списка литературы у студентов получается плохо. В интернете сложно отыскать правдивую историческую информацию. Профессиональное историческое сообщество не популяризирует историю, не несет ее в массы. Соответственно, ее несет кто-то другой. Историки отвечают за то, чтобы историю знало общество. И с этой ответственностью они не справляются.
Павел Лузин
(искренне и устало):
— Никто не хотел умирать, никто не хотел быть солдатом. Я вообще пошел на истфак, чтобы в армию не ходить (шутка). Власть политизировала историю. Сейчас невозможно быть неопределившимся историком. Ты все равно должен выбрать мундир и нести ответственность перед тем, кто дает деньги на исследования. Мы даже не знаем, не можем описать, что сейчас происходит в России. Имперский нарратив. Современный учебник истории — имперский нарратив Карамзина и краткий курс истории ВКПб. Всё. У нас нет другого понятного закрытого нарратива, кроме имперского. И это плохо. Вначале надо самим разобраться, что у нас творится с историей, а потом уже ее популяризировать.
Игорь Аверкиев
(вкрадчиво):
— История интересна государству, потому что оно полагает ее наукой о странах и прошлом. То есть, наделяет ее объективным знанием. А исторического объективного знания нет. Скорее, история есть искусство интерпретации. Можно так, а можно вот этак. Пора прекратить именовать ее наукой, а историков — учеными. И когда государство это увидит и осознает, потеряет к истории всякий интерес.
Андрей Суслов:
— Общество нужно приучить к аргументации, доказательствам, оперированию фактами. Историки недостаточно настойчиво предлагают миру свое виденье, понимание истории.
Марина Оболонкова:
— Крен в сторону того, что история это интерпретация, конструирование прошлого. (Вспоминает великую французскую революцию).Когда вопрос не в событие, а его ценности, и ценностях вообще, тут-то и происходит раскол.
Виталий Ковин
(грустно, всепонимающе, разочаровано):
— В России в истории разбираются все. Как и в футболе. В итоге нет ни того, ни другого. В России историки проиграли двадцатый век. На рубеже 19-20-го веков наш цех историков ничем не отличался от западного. Теперь все иначе. В двадцатом веке историки запада освободились от влияния политики, они стали просто учеными, не окормляющими государство. У нас же случился Советский Союз, и историки стали прислужниками режима, власти. История — служанка власти. И служение продолжается до сих пор. Через тридцать-сорок лет, может быть, все изменится, и история снова понадобится людям, как наука и знание.
Михаил Нечаев:
— Историк — это рассказчик. Если он талантлив, то способен увлечь, воодушевить или деморализовать аудиторию. Советский человек жил исходя из идеи — прошлое хуже настоящего, а настоящее хуже будущего. В девяностые так и вообще — не до жиру, быть бы живу. Но с приходом относительного благополучия общество заинтересовалось прошлым. Историк должен популяризировать науку.
Галина Янковская
(ясно и энергично):
— Историки — вон из кабинетов! У общества колоссальный запрос на познания о прошлом. С людьми нужно работать. В школах, музеях, интернете. Давайте узнаем, о чем хотят узнать люди. Пример — история Крохолевки шестидесятых. Культура участия, увлечение историков низовыми проектами. Выход в медиа.
Вячеслав Раков
(поэтично, надмирно, проникновенно):
— Мы обречены на историю. Идеология. Академическая инквизиция. История начинается с фактов, но преодолевает их, взыскивая смыслы. Историк, это человек, который вслушивается в историю, прошлое, ход времени, скрытые смыслы. Краткий исторический нарратив России. Северное пространство, отдаленное от классических цивилизационных платформ. И за это мы платим избытком территории и нехваткой времени. Отсюда архаика. Мы — особая цивилизация, которая должна откатать обязательную программу, например, то же гражданское общество.
Занавес.
Павел Селуков
